http://izvestia.ru/news/535958
Следователи и оперативники до сих пор не могут установить владельцев подпольной швейной фабрики в Егорьевске, где при пожаре 11 сентября погибли 14 нелегальных мигрантов из Вьетнама. Руководитель управления Федеральной миграционной службы по Московской области Олег Молодиевский рассказал «Известиям», почему процветают подпольные предприятия и как в последнее время изменилась ситуация с незаконной миграцией.
— Олег Аполлонович, возвращаясь к пожару в Егорьевске, какой статус был у этих людей, были ли они незаконными мигрантами?
— Проверка показала, что сама компания и погибшие там вьетнамцы работали незаконно. Сейчас следственные органы выясняют, кто был владельцем цеха. Именно он будет нести уголовную ответственность не только за гибель людей, но и за незаконное предпринимательство.
— А местное подразделение ФМС знало о существовании этого цеха?
— Такие предприятия не работают в открытую. Наши сотрудники проверяли эти помещения за две недели до трагедии, однако на момент в цехе шел ремонт, никаких вьетнамцев там не было.
— Почему процветают такие фирмы?
— Швейный бизнес весьма мобильный. Если начинаются проверки, цех тут же меняет дислокацию и через сутки машинки уже строчат на новом месте. Ведь особых затрат для организации швейного цеха не требуется. Нужно только помещение со стеллажами, которые одновременно являются и спальными местами, и подставками для машинок. Организаторы таких производств получают гигантскую прибыль. Один вьетнамец в смену шьет шесть-восемь курток, принося хозяину около $200 в сутки чистой прибыли. Собственники помещений также заинтересованы в таком бизнесе, потому что получают неплохую прибыль с аренды. Они понимают, что это незаконное производство, но молчат, покрывая ситуацию.
— Кто вообще должен бороться с подпольными предприятиями, где фактически работают рабы?
— Нарушения миграционного законодательства должны выявлять как сотрудники миграционной службы, так и полицейские. Но к каждому работодателю сотрудника надзорного органа не приставишь. Ежедневно наши сотрудники проводят в Подмосковье от 30 до 40 проверок. Однако если мы приходим на предприятие и видим замок, то взламывать дверь мы уже не имеем права. Полицейские, кстати, тоже такого права не имеют. Так что здесь должна быть и какая–то ответственность и сознательность со стороны собственника помещения и работодателя.
— Может быть миграционной службе нужны силовые подразделения для проведения рейдов?
— С точки зрения задач, которые мы выполняем, силовые подразделения нам не нужны. 98% приезжающих к нам на заработки мигрантов — это не бандиты и не преступники, а обычные работяги. Почти все противоправные действия, которые совершают иностранцы, связаны, в основном, с изготовлением и использованием фальшивых документов на право пребывания и осуществления трудовой деятельности в регионе.
— Эксперты говорят о засилье незаконных мигрантов в Москве и Московской области? Это мнение оправданно?
— В течении года в Московскую область приезжает около 1 млн мигрантов. Проблемы связаны не с незаконной миграцией, а с незаконной трудовой деятельностью мигрантов. Как правило, те, кого мы ловим, находятся в России легально, но у них нет разрешений на работу. По нашим данным, таких в Подмосковье около 200 тыс. человек. Остальные мигранты имеют все необходимые документы. Отмечу, что раньше незаконных мигрантов было гораздо больше, но ситуация изменилась благодаря упрощенному порядку постановки на миграционный учет и введению закона о патентах на работу у физических лиц.
— Сколько патентов для работы у физических лиц было выдано в Подмосковье в этом году?
— За девять месяцев этого года в Московской области было выдано 188 тыс. патентов, в результате чего бюджет получил 931 млн рублей. Хотя еще несколько лет назад мигранты здесь вообще никаких налогов не платили.
— Обрисуйте типичного мигранта в Московской области.
— Как правило, это люди в возрасте от 25 до 40 лет. В большинстве своем все они низкоквалифицированные рабочие: каменщики, плиточники, строители.
— Есть ли в Подмосковье какие-то эмигрантские анклавы?
— Такого явления нет. Мигранты едут туда, где для них есть работа. Как правило, это 30–40-километровая зона вокруг Москвы. Чем дальше от Москвы, тем меньше мигрантов. Поэтому я бы сказал, что миграцией управляют экономические процессы.
Следователи и оперативники до сих пор не могут установить владельцев подпольной швейной фабрики в Егорьевске, где при пожаре 11 сентября погибли 14 нелегальных мигрантов из Вьетнама. Руководитель управления Федеральной миграционной службы по Московской области Олег Молодиевский рассказал «Известиям», почему процветают подпольные предприятия и как в последнее время изменилась ситуация с незаконной миграцией.
— Олег Аполлонович, возвращаясь к пожару в Егорьевске, какой статус был у этих людей, были ли они незаконными мигрантами?
— Проверка показала, что сама компания и погибшие там вьетнамцы работали незаконно. Сейчас следственные органы выясняют, кто был владельцем цеха. Именно он будет нести уголовную ответственность не только за гибель людей, но и за незаконное предпринимательство.
— А местное подразделение ФМС знало о существовании этого цеха?
— Такие предприятия не работают в открытую. Наши сотрудники проверяли эти помещения за две недели до трагедии, однако на момент в цехе шел ремонт, никаких вьетнамцев там не было.
— Почему процветают такие фирмы?
— Швейный бизнес весьма мобильный. Если начинаются проверки, цех тут же меняет дислокацию и через сутки машинки уже строчат на новом месте. Ведь особых затрат для организации швейного цеха не требуется. Нужно только помещение со стеллажами, которые одновременно являются и спальными местами, и подставками для машинок. Организаторы таких производств получают гигантскую прибыль. Один вьетнамец в смену шьет шесть-восемь курток, принося хозяину около $200 в сутки чистой прибыли. Собственники помещений также заинтересованы в таком бизнесе, потому что получают неплохую прибыль с аренды. Они понимают, что это незаконное производство, но молчат, покрывая ситуацию.
— Кто вообще должен бороться с подпольными предприятиями, где фактически работают рабы?
— Нарушения миграционного законодательства должны выявлять как сотрудники миграционной службы, так и полицейские. Но к каждому работодателю сотрудника надзорного органа не приставишь. Ежедневно наши сотрудники проводят в Подмосковье от 30 до 40 проверок. Однако если мы приходим на предприятие и видим замок, то взламывать дверь мы уже не имеем права. Полицейские, кстати, тоже такого права не имеют. Так что здесь должна быть и какая–то ответственность и сознательность со стороны собственника помещения и работодателя.
— Может быть миграционной службе нужны силовые подразделения для проведения рейдов?
— С точки зрения задач, которые мы выполняем, силовые подразделения нам не нужны. 98% приезжающих к нам на заработки мигрантов — это не бандиты и не преступники, а обычные работяги. Почти все противоправные действия, которые совершают иностранцы, связаны, в основном, с изготовлением и использованием фальшивых документов на право пребывания и осуществления трудовой деятельности в регионе.
— Эксперты говорят о засилье незаконных мигрантов в Москве и Московской области? Это мнение оправданно?
— В течении года в Московскую область приезжает около 1 млн мигрантов. Проблемы связаны не с незаконной миграцией, а с незаконной трудовой деятельностью мигрантов. Как правило, те, кого мы ловим, находятся в России легально, но у них нет разрешений на работу. По нашим данным, таких в Подмосковье около 200 тыс. человек. Остальные мигранты имеют все необходимые документы. Отмечу, что раньше незаконных мигрантов было гораздо больше, но ситуация изменилась благодаря упрощенному порядку постановки на миграционный учет и введению закона о патентах на работу у физических лиц.
— Сколько патентов для работы у физических лиц было выдано в Подмосковье в этом году?
— За девять месяцев этого года в Московской области было выдано 188 тыс. патентов, в результате чего бюджет получил 931 млн рублей. Хотя еще несколько лет назад мигранты здесь вообще никаких налогов не платили.
— Обрисуйте типичного мигранта в Московской области.
— Как правило, это люди в возрасте от 25 до 40 лет. В большинстве своем все они низкоквалифицированные рабочие: каменщики, плиточники, строители.
— Есть ли в Подмосковье какие-то эмигрантские анклавы?
— Такого явления нет. Мигранты едут туда, где для них есть работа. Как правило, это 30–40-километровая зона вокруг Москвы. Чем дальше от Москвы, тем меньше мигрантов. Поэтому я бы сказал, что миграцией управляют экономические процессы.
